Мстёра, в далекой древности носившая название «Богоявленская слобода», находится в северо-восточной части Владимирской области, где река Клязьма широко раскинула сеть притоков, стариц и многочисленных озер в окружении лесов и болот. Торгово-ремесленное поселение сложилось вблизи водного пути из Москвы в Нижний Новгород,  в междуречье Мстёры и Тары – двух небольших притоков Клязьмы. Эти земли с ХIII столетия входили в состав самостоятельного Стародубского княжества, которое в ХV веке разделилось на несколько родовых уделов. Один из сыновей владетельного князя Федора Андреевича Стародубского и родоначальник князей Ромодановских Василий (по прозвищу Ромодан),  получил во владение территорию в нижнем течении Клязьмы с землями по рекам Мстёре и Таре (2).

Здесь, на Шуйском тракте, у переправы через Мстёру, на погосте, рядом с «монастырьком» Иоанна Милостивого, известном нам по духовной грамоте Ивана Васильевича Ромодановского (1521/1522), в XVI веке появилась слобода с первой каменной церковью. Свое название храм и поселение, скорее всего, по обычаю получили от московского Богоявленского монастыря в Китай-городе, с которым были связаны несколько поколений Ромодановских и которому покровительствовали московские государи (3). Род Ромодановских был знатен и богат, а его представители не одно столетие не только занимали видное положение при великокняжеском и царском дворе, но проявляли личную верность государям, за что получали особые отличия, награды и пожалования. Средств хватало на обустройство ближних и дальних вотчин.

В переписных книгах Суздальского уезда 1628, 1629 и 1630 годов слобода названа «старинной» родовой вотчиной князей Ромодановских и приведено ее описание: «погост Богоявленская слободка на реке Мстере, да на погосте церковь Богоявления Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа каменная, да другая церковь Ивана Милостивого древяна вверх [шатровая – Т.З.]». Здесь находились дворы вотчинника и приказчиков, двадцать бобыльских дворов (4) с семьюдесятью жителями и несколько монашеских келий, мельница. О церковном убранстве заботились Ромодановские (5).

В 1683–1688 году князья Федор, Андрей и Михаил Григорьевичи возвели новый каменный храм Богоявленского мужского монастыря. Красивая летняя церковь на многие годы стала фамильной усыпальницей княжеского и боярского рода Ромодановских, в ее трапезной устанавливались белокаменные надгробия (6). Этот замечательный памятник древнерусской архитектуры 2-й половины XVII века, существующий и ныне, стал композиционным центром слободы и главной высотной доминантой в ее панораме (7). В местный ряд нового храма поместили старинные иконы из первоначальной церкви. 

При Михаиле Григорьевиче Ромодановском, боярине и воеводе, Богоявленская слобода известна как доходное место, о чем свидетельствует составленная в 1689 году уставная грамота, определявшая оброчный и иные сборы, а также таможенную пошлину с «привозных товаров» (8). М.Г.Ромодановский, военная и придворная карьера которого складывалась успешно (9), продолжал украшать родовую вотчину, где находился его двор с «хоромным строением». В конце XVII века в Богоявленском монастыре появились шатровая колокольня с часами и каменные стены ограды, а на рубеже столетий – теплая каменная церковь Владимирской Богоматери (10). В стенах старого Иоаннова монастыря сформировалась женская обитель (11).  Поселение вокруг монастырей разрасталось, и к 1710 году в нем насчитывалось уже 202 двора (более пятисот жителей), 57 торговых лавок, четыре мельницы, таможня и кабак, где целовальники собирали «денежные сборы» для московской ратуши (12). 

В 1713 году после кончины М.Г.Ромодановского Богоявленскую вотчину в последние годы жизни наследовал сподвижник Петра Первого «князь-кесарь» Федор Юрьевич Ромодановский, генералиссимус его потешных войск и начальник Преображенского приказа (13). Из родового владения Ромодановских слобода вышла в качестве приданого жены  вице-канцлера графа Михаила Гавриловича Головкина (1741), а с 1744 года и до освобождения крестьян (1861) принадлежала графам Паниным.

Мстёра известна как один из крупнейших иконописных центров дореволюционной России и одно из трех знаменитых иконописных сел Владимирской губернии (14). Все они – Палех, Холуй и Мстёра (Богоявленская слобода) – сосредоточились в северной половине Вязниковского уезда и сообщались между собой сухопутными и водными путями. Мстёрский промысел был самым молодым. На эту мысль наводит тот факт, что Мстёра не упоминается в известном обращении царского изографа Иосифа Владимирова к Симону Ушакову о центрах «дурного суздальского письма», где перечислены Шуя, Холуй и Палех (XVII в.). Вероятнее всего иконный промысел появился здесь только в начале ХУШ века и, как сообщал первый мстёрский историк-краевед И.А.Голышев, местные жители переняли иконное ремесло у мастеров Холуя, или же этому помогло соседство монастырей (15). Впервые мстёрич-иконописец был указан в раздельной книге Богоявленской слободы под 1710 годом. По материалам актов первой трети XVIII века историк И.А.Голышев выявил имена уже тридцати мастеров (16), но иконным делом занималось больше людей: известно, что здесь изготавливали резные кипарисовые складни (17). К середине ХУШ столетия число иконописцев возросло до 40 человек. 

Исследователи иконописных школ XIX века неоднократно упоминают о большой роли старообрядцев в становлении мстёрской иконописной традиции. Однако до сих пор не совсем ясны обстоятельства появления старообрядцев в Богоявленской слободе, владельцы которой всегда были близки к центральной государственной власти. Вероятнее всего, старообрядчество естественным образом задержалось и укрепилось здесь после церковного раскола, как это произошло повсеместно на удаленных от крупных городов территориях, начиная со второй половины XVII века. Первые документальные сведения о староверах Богоявленской слободы относятся к 1722 году, времени усиления Нижегородской епархии соседними землями. Вязниковская округа находилась под влиянием поповщины – самого «государственного» направления раскола. Со временем староверы-поповцы, пытавшиеся восстановить у себя утраченную иерархию, достигли паритета в отношениях с официальной церковью: придерживаясь старины в церковных обрядах и книгах, они остались под властью епархиальных архиереев (18). Императором Павлом I были утверждены «правила единоверия» (1800), и принявших эти правила старообрядцев стали называть «единоверцами» (19).

Положение старообрядцев Богоявленской слободы упрочилось после упразднения в 1764 году обоих монастырей в связи с государственной политикой секуляризации церковных владений. В 1768 году только «записных раскольников» здесь насчитывалось 202 человека (из 1309 жителей, по ревизии 1763 г.) (20). Жизненный уклад староверов, основанный на правилах «Домостроя», делал их общины самодостаточной структурой – традиционной по сути и одновременно чутко реагировавшей на внешние перемены, к чему обязывал особо строгий надзор государства и официальной церкви за всеми раскольниками. В Богоявленской слободе традиционный уклад обеспечивал обучение не только грамоте, но и иконописному ремеслу, что происходило в  частном порядке, «из рук в руки» – так сохранялись типология, стилистические и иконографические особенности иконной живописи. Одновременно развитию мастерства служил дальний и ближний отход художников «в мир», на заработки (21). В старообрядческих крестьянских семьях происходила постепенная концентрация капиталов, из поколения в поколение передавалось иконописное искусство. В дальнейшем именно старообрядцы стали владельцами самых крупных местных мастерских (22). Наряду с производством икон нового письма накапливались и изучались дониконовские реликвии, что со временем привело к формированию особого разряда мастеров-«старинщиков» – иконописцев и реставраторов (23). 

В начале XIX века у слободы появилось второе название – Мстёра. Краткость имени говорит о растущей известности селения. Удобное узловое положение на соединении торговых дорог между городами Вязники и Шуя, Суздаль и Ковров, близость судоходных рек, которые связывали с городами Поволжья, в частности с Нижним Новгородом, способствовали предпринимательству и промысловой деятельности. Здесь развивались ремесла, характерные для мест транзитной торговли (сапожное, кузнечное, «мясницкое»). Специфическими, местными промыслами были производство икон, церковное шитье и вышивка белой гладью. Мстёра превращалась в крупное торгово-промышленное поселение. Именно в это время здесь появились первые владельцы мануфактур, созданных с согласия помещиков.

Характер занятий жителей отразился в планировке Мстёры и особенностях ее застройки. Поселение со всеми его храмами, жилыми домами и фабриками сформировалось на высоком правом (западном) берегу реки, вдоль Шуйской почтовой дороги. Две главные переправы находятся у стен монастырей, возвышающихся на бровке, за монастырями раскинулась большая торговая площадь, а дальше, с напольной стороны разрослось селение.

Ранняя линейная планировочная структура, основу которой создал Шуйский тракт, проложенный почти параллельно реке, характерна для многих русских поселений. Она  сохранилась до сих пор. Улица-дорога, называвшаяся в свое время «Большая улица» (24), следует изгибам береговой бровки и ее плотная двусторонняя застройка изредка прерывается короткими прогонами, выходящими в восточном направлении к набережной и спускам к воде. Со временем радиально-лучевая сеть улиц широко раскинулась и к западу от главной улицы. В расположении домов заметна интересная особенность: лишь наиболее ранние из них, стоящие на набережной Мстёры, смотрят на реку своими главными фасадами, прочие же, отвернувшись от воды, образуют фронт застройки старинного почтового тракта. 

При Софье Петровне Паниной (в замужестве Тутолминой) в 1809 году была перестроена в камне церковь Иоанна Милостивого бывшего девичьего монастыря. Этот яркий памятник в стиле зрелого классицизма, возведенный по одному из образцовых проектов и отличающийся необычным объемным построением, своим столичным видом свидетельствует о неослабном  внимании владельцев к жизни вотчины (25). В 1-й трети XIX века и Богоявленский монастырь получил новую надвратную колокольню в модном неоготическом стиле. При Паниных построили в стиле позднего классицизма каменное здание вотчинного (после 1861 года – волостного) правления, живописно расположившееся на взгорке к западу от монастырского комплекса и торговой площади.

В середине XIX века на Базарной площади Мстёры на деньги разбогатевших купцов были возведены каменные торговые ряды – в формах позднего классицизма, с дорическими портиками центрального двухэтажного корпуса. Здесь же в большом количестве появились каменные и деревянные лавки и лабазы. К югу от Богоявленского монастыря и по периметру Базарной площади сложилась характерная для больших торговых сел фасадная каменная застройка из одно-двухэтажных каменных домов с лавками и кладовыми в нижних этажах. В 1850–54 годах купцы-единоверцы начали строить деревянную Троицкую церковь «на новом старообрядческом кладбище» при Большой Шуйской дороге (26), пролегавшей через Мстёру и соседнее село Татарово (Барское-Татарово – Ред.) на север, к Холую. Храм был отделан на средства известного местного предпринимателя И.Е.Мумрикова. В последней четверти XIX века комплекс единоверческого погоста, в дополнение к Троицкому храму, получил и каменную Никольскую церковь (27).

Хозяйственная деятельность в Мстёре резко активизировалась  после освобождения крестьян в 1861 году. На тот момент владельцем села был известный государственный деятель министр юстиции Виктор Никитич Панин, многие годы участвовавший в подготовке крестьянской реформы, но решительный ее противник (28). В.Н.Панин освободил своих крестьян практически без земли, сохранив за сельским обществом преимущественно «оброчные» статьи – базарную площадь, торговые ряды и лавки, мельницы, перевозы, рыбные ловли и небольшие фабрики (29). По недавно проведенной 10-й ревизии (1857) в Мстёре проживало более 2600 человек. Из 365 домов в это время еще лишь 20 были каменными (30), однако быстрый рост благосостояния жителей привел к тому, что каменные жилые дома (даже двухэтажные), мастерские, лавки и лабазы стали  во множестве распространяться в застройке не только Большой улицы, но и почти на всем протяжении радиальных проездов. Для архитектуры Мстёры характерны интересные местные особенности: каменные дома владельцев иконных производств и торговцев в первом этаже имеют сводчатые помещения-хранилища с толстыми стенами, некоторые деревянные дома с мастерскими в нижнем этаже сохранили светелки-мезонины, где иконы просушивались; здания, где писали иконы, можно определить по большому количеству окон на фасадах.

Иконное дело, включавшее написание икон, их украшение ризами и сопутствующие производства стало главным промыслом в пореформенное время. В середине XIX века 449 мстёричей официально числились «иконниками», однако, учитывая большое количество вспомогательных и обслуживающих специальностей (около 60 мастеров), можно думать, что участников в этом промысле было гораздо больше (31). Так, «доски», заготовки для икон, делали крестьяне некоторых сел Вязниковского и Гороховецкого уездов и Костромской губернии. В зимнее время их привозили в Мстёру ежедневно, а в другие сезоны – дважды в неделю. Например, зимой 1865 года было привезено более 500 000 досок при цене на них от 7,5 до 10 рублей. Наиболее состоятельные иконописцы запасали для себя до 15 000 заготовок. Доски изготавливали из липы, ольхи или осины, добываемых в ближних уездах и губерниях, а из Греции поступал ценный кипарис.  Готовую продукцию исчисляли пудами (32). Количество икон «низкой живописи» почти вдвое превосходило количество икон «средней живописи» (в начале 1860-х годов: 25000 к 15000 штук) (33). Официальный запрет старообрядческого культа (1857) только стимулировал производство образов дониконовского образца и вызвал интерес коллекционеров к древней, изначальной, «греческой» иконописи (34).

Потомственные иконописцы, усложняя и расширяя свое дело, зачастую создавали основу для последующей предпринимательской деятельности, переходили в другое сословие и получали городское гражданство. Очень показателен пример Ивана Егоровича Мумрикова. Он родился в семье потомственных иконописцев и приобрел специальность «старинщика», свою предпринимательскую деятельность начал с содержания иконописного заведения. В.Т.Георгиевский, известный владимирский ученый-историк, посетивший мастерские Мумрикова, писал, что у того «в небольших размерах находятся все виды иконописного производства, существующие в сл.Мстёра. У него и фольгопрокатное заведение, и выделка сусального серебра и потали, золоченой бумаги, приготовление киот, ризочеканная мастерская, иконописное заведение и, наконец, лавка, в которой продаются всевозможные товары и даже древние иконы и старинные вещи. Производство всего понемножку возможно для Мумрикова потому, что у него весьма хорошие помощники в лице его сыновей, даровитых и сметливых <...>» (35). Одним из первых мстёричей И.Е.Мумриков стал вязниковским купцом. Из Мстёры вышли крупные вязниковские потомственные предприниматели – Сеньковы, Демидовы, Скучиловы, Захаровы, не забывавшие о своей родине. Вязниковский фабрикант и почетный гражданин Осип Осипович Сеньков, отец которого был крестьянином, уроженцем слободы, много жертвовал и украшал мстёрские храмы, и особенно церковь Иоанна Милостивого. Подобны его истории и судьбы одного из крупнейших производителей типографских икон Крестьянинова (36).

Владимирский край считается родиной и главным центром офеней или «ходебщиков» – торговцев товаром «в разнос», которые распространяли недорогие мстёрские иконы наряду с необходимыми в быту мелочами. Как отмечают исследователи, количество офенских поселений, окружавших Палех, Мстёру и Холуй, было соразмерно количеству иконописцев: «в середине XIX века в них проживало в Ковровском уезде 4000 торговцев, в Вязниковском – 1000». Ареал их деятельности простирался от Сибири до Балкан, включая Бессарабскую область, Сербию, Болгарию и Румынию, донские земли (37). Капиталы офеней порой росли не менее стремительно, чем у иконописцев, и зажиточные офени открывали иконные мастерские, в частности, в окрестностях Мстёры. 

Благодаря открыткам начала ХХ века, сделанным по снимкам мстёрского фотографа И.И.Щадрина, можно составить представление, какой была дореволюционная Мстёра (38). Украшением селения был комплекс центральной торговой площади, по старинной традиции раскинувшейся у стен двух монастырей. Улицы Мстёры широки и просторны, каменные и полукаменные дома выстроены по-городскому добротно и красиво. Пожалуй, не только в промышленных селениях губернии, но и не в каждом уездном городе можно встретить такое стилистическое разнообразие: жилые и производственные постройки в формах классицизма и неоклассицизма (дом В.Ф.Кибирева; фабрика Я.П.Козлова, центральный корпус), модерна (дом Козлова) и широкий спектр декоративного убранства эклектики, тяготеющей к старинной древнерусской архитектуре Богоявленского собора, отражали художественный вкус мстёрских иконописцев. «Народные» формы кирпичного декора были заимствованы из альбома «Образцовых фасадов крестьянских домов» (1851) (39) и творчески переработаны пока еще неизвестными авторами, соединившись с идеями фасадного убранства из других образцовых альбомов городской архитектуры середины XIX века. Мода на подобные проекты, отвечавшая национальной идее в русской архитектуре, повсеместно держалась на протяжении второй половины столетия и сохранилась в первых десятилетиях ХХ века. Один из самых ярких памятников этого времени во Мстёре  – усадьба Крестьяниновых с комплексом фольгопрокатного и киотного заведений (ул.Ленинградская, 38-40; начало ХХ в.). Жилой дом этой усадьбы украшен башнеобразными теремами-светелками, которые стали популярны после возведения в Москве на Красной площади Верхних торговых рядов (1890–1893, арх. А.Н.Померанцев).  В русском стиле была выстроена даже земская больница Мстёры (1913–1917, арх.С.К.Родионов).

Совершенно особую роль в судьбе Мстёры и позднего суздальского иконописания сыграли просветительские и патриотические настроения, сильно повлиявшие на отечественную культуру пореформенного времени и следующих десятилетий. Благодаря местному уроженцу Ивану Александровичу Голышеву – краеведу и «археологу», художнику и просветителю  – во второй половине XIX века достоянием науки стали история Мстёры, ее древностей, культуры, обычаев, сведения об иконном промысле. Статьи, заметки, очерки о старине, современности, промыслах Вязниковского уезда и округи Голышев публиковал в Трудах губернского статистического комитета, во Владимирских губернских и епархиальных ведомостях, издавал отдельными книгами, – эта литература имела спрос у специалистов в Отечестве и за границей. Он – крестьянин (!) – стал членом и сотрудником многих научных обществ, принял участие в Археологических съездах и неоднократно был поощрен наградами, подарил императору Александру II альбом литографий с видами Мстёры, изданный в собственной печатне, а столичным музеям – коллекции ценных предметов декоративно-прикладного и церковного искусства. У себя на родине Голышев, ставший личным почетным гражданином города Вязники, был меценатом и общественным деятелем, способствуя развитию образования и профессионального иконописания (40). 

В 1862 году  И.А.Голышев открыл в Мстёре при министерском двухклассном училище бесплатную рисовальную школу (1862–1867), где преподавал детям специальные предметы по образцу рисовальной школы Строгановского училища в Москве (41). С 1889 года школа рисования в обновленном виде существовала уже под руководством Владимирского отделения православного братства св. Александра Невского, созданного для борьбы с сектантством. С организацией в 1901 году Комитета попечительства о русской иконописи мстёрская школа перешла в его ведение как «учебная иконописная мастерская» – одна из четырех, созданных Комитетом в 1902 году (в Палехе, Холуе, Мстёре и слободе Борисовка курской губернии). Рационально организованная программа, рассчитанная на четыре года, была предназначена для обучения рисовальной и живописной грамоте по методикам Петербургской Академии художеств, традиционным приемам темперной иконописи и основам «греческой» иконографической традиции. Руководителями школ назначались выпускники Академии художеств (они же уполномоченные Академии), церковную археологию и иконографию преподавали  кандидаты Духовных академий, иконописное мастерство – местные художники-иконописцы. Образцами для тренировки навыков служили образа, написанные преподавателями или приобретенные у известных местных мастеров (верностью старой местной традиции и объясняется различие стилей палехской, холуйской и мстёрской школ даже в начале ХХ века) (42). Иконографические типы изучались учениками по литературе из библиотек, пополняемых лучшими изданиями, рекомендованными признанным экспертом древнерусской живописи Н.П.Кондаковым (43). Куратор учебных мастерских от Комитета В.Т.Георгиевский заботился о пополнении коллекции учебных образцов произведениями новейшей церковной живописи, например, подлинными произведениями В.М.Васнецова – одного из создателей русского стиля. Желающие могли получить дополнительные навыки в стенописи и масляной технике. По окончании курса обучения иконописцы выполняли серию отчетных работ для аттестации экспертным советом Комитета, лучшие иконы выпускников поступали в специальный фонд, предназначенный для дарения, продажи и распределения по вновь создававшимся иконописным мастерским в разных частях России. Учебные мастерские просуществовали до 1918 года.

Организация Комитета попечительства о русской иконописи и нескольких других ученых обществ, занимавшихся изучением древнерусской живописи, была своеобразным итогом большой предварительной работы. Поиск национальных корней, культурной идентичности привел к появлению отечественной школы затоков древнерусского искусства. Эти специалисты (Н.П.Кондаков, Н.В.Покровский, Н.П.Лихачёв, Н.В.Султанов, В.Т.Георгиевский и другие) курировали реставрацию вновь открываемых памятников русской иконописи, к работе над которой привлекались лучшие мастера владимирских иконописных промыслов, в том числе и мстёрские «старинщики», хорошо знавшие иконографию и технологию разных школ древнерусской живописи (44). Из «старинщиков» вышли известные иконописцы, работавшие в Москве и державшие там мастерские – А.И.Брягин, М.И.Дикарев, В.П.Гурьянов, братья Чириковы и Тюлины. Их привлекали к созданию лицевого иконописного подлинника, к реставрации частных и музейных коллекций, монументальной древнерусской живописи в до- и послереволюционное время (45). Произведения этих виртуозов-имитаторов сами стали предметом научного изучения и коллекционирования (46). 

Революционные события 1917 года на семьдесят лет приостановили дальнейшее развитие иконописного промысла Мстёры, дав жизнь искусству лаковой миниатюры.

_________

*. Статья была написана для альбома-каталога выставки «Мстёра – жемчужина России», состоявшейся во Всероссийском музее декоративно-прикладного и народного искусства (Москва, 2012). Судьба издания пока не известна, поэтому автор посчитал возможным предложить этот текст вниманию посетителей сайта Во Мстёре.Ру– Тамара Сергеевна Зеленцова, искусствовед, Москва (E-mail: Zellenta@mail.ru).

2. Назаров В.Д. Князья Ромодановские в эпоху становления Российского централизованного государства (фамильный портрет в родовом интерьере и социополитическом контексте) // Государев двор в истории России XV–XVII столетий. Материалы науч.-практ.конф. (2003 г., Александров). – Владимир, 2006. С.34–35, 37–38.

3. И.В.Ромодановский проживал в собственной усадьбе на территории московского Богоявленского монастыря; начало синодику положил его брат В.В.Ромодановский; сюда члены семьи делали богатые вклады. См.: Назаров В.Д. Князья Ромодановские в эпоху становления Российского централизованного государства (фамильный портрет в родовом интерьере и социополитическом контексте) // Государев двор в истории России XV–XVII столетий. Материалы науч.-практ.конф. (2003 г., Александров). – Владимир, 2006. С.35, 54, 75;  Московский Богоявленский монастырь находился на главной торговой дороге во Владимир и Суздаль (Т.З.)ед.Редр.

4.  Бобыль (до 1630- годов) – безземельный крестьянин – Т.З.

5.  Писцовая книга слободы Мстёры. 1628–1648 // Труды Владимирского губернского статистического комитета. Вып.IV. – Владимир, 1865. С.107–109.

6.  Голышев И.А. Богоявленская слобода Мстёра: История, древности, статистика и этнография // Труды Владимирского губернского статистического комитета. Вып.IV. – Владимир, 1865. С.11, 16. Напомним, что и в соборе московского Богоявленского монастыря тоже находилась усыпальница именитых княжеских родов.

7.  Храм был одноглавым и лишь в 1764 году получил пятиглавие.

8.  Уставная грамота на слободу Мстёру // ВГВ, 1869. №26. Часть неофициальная.

9.  В 1712–1713 годах М.Г.Ромодановский был московским губернатором.

10.  Свод памятников архитектуры и монументального искусства России. Владимирская область. Кн.2 // РАН, ГИИ, МК РФ. Составитель и отв.редактор Т.С.Зеленцова. – М., 2009. С.226.

11.  Здесь, в девичьем монастыре уже было два храма: Иоанна Милостивого и Филиппа Митрополита.

12.  Описная раздельная книга слободы Мстёры. 1710 г. // Труды Владимирского губернского статистического комитета. Вып.IV. – Владимир, 1865. С.115.

13.  Ф.Ю.Ромодановский (†1717) похоронен в Александро-Невской лавре. В фамильной усыпальнице Богоявленского храма был помещен портрет «князя-кесаря».

14.  Считается, что немонастырское «суздальское иконописание», к традиции которого они принадлежат, пошло в этих местах от монастырей города Шуи – «пригородка» Суздаля. См.: Голышев И.А. Суздальская иконопись // Владимирские губернские ведомости. 1875. №45. Часть неофициальная.

15.  Мстёра, как и Холуй (поддерживавший давнюю связь с Троице-Сергиевым монастырем), до учреждения губерний входила в состав Суздальского уезда и по церковному территориальному делению в XVII веке – в состав Суздальской митрополии. Ромодановские тоже были связаны с Троицей. – См.: Меркулова Т.Н. Развитие мстёрской иконописи в XVIII – нач.ХХ в. (по материалам Владимиро-Суздальского музея-заповедника) // Материалы исследований /ГСВМЗ. Сост.А.А.Тенёткина. Сб.5. – Владимир, 1999. С.158; Назаров В.Д. Князья Ромодановские в эпоху становления Российского централизованного государства (фамильный портрет в родовом интерьере и социополитическом контексте) // Государев двор в истории России XV–XVII столетий. – Владимир, 2006, С.75; Назаров В.Д. Разыскания о древнейших грамотах Троице-Сергиева монастыря. // Троице-Сергиева лавра в истории, культуре и духовной жизни России. – М., 2000. С30, 40–41; Голышев И.А. Суздальская иконопись // Владимирские губернские ведомости. 1875. №45. Часть неофициальная.

16.  Голышев И.А. Суздальская иконопись // Ежегодник Владимирского губернского статистического комитета. Вып.1. – Владимир, 1875. С.216–217.

17.  Голышев И.А. Указ князя Н.Ф.Ромодановского в слободу Мстёру о выборе голов к соляной продаже и высылке резных кипарисовых складней. 1722 год // ВГВ. 1870. №47.

18.  По сведениям из других губерний, епархиальный священник должен был сохранять лояльность к старой вере и даже совершать службу по древнему обряду, если того желала община.

19.  Борисов В.В. Единоверие в слободе Мстёре Вязниковского уезда Владимирской губернии //Старообрядчество: История. Культура. Современность. – М., 2002. С.65.

20.  Борисов В.В. Мстёрская старообрядческая община Вязниковского уезда Владимирской губернии // Старообрядчество: История, культура. Материалы VII научной конференции. Т.1. – Боровск, 2005. С.278.

21.  Известно, что уже в 1718 году иконописцы Григорий Голышев, Симон Семенов и Савелий Никифоров побывали в Москве, работая над иконостасом для княгини Н.Б.Ромодановской. См.: Словарь русских иконописцев II–XVII веков / Ред.-сост. И.А.Кочетов. – М., Индрик, 2009. С.146.

22.  Борисов В.В., Мозгова Г.Г. Фотограф родом из Мстёры. – Владимир, 2007. С.21.

23. О «старинщиках»  упоминали буквально все авторы, писавшие о мстёрском иконописном промысле.

24. Ныне ул.Ленинградская – Т.З.

25. Свод памятников архитектуры и монументального искусства России. Владимирская область. Кн.2 // РАН, ГИИ, МК РФ. Составитель и отв.редактор Т.С.Зеленцова. – М., 2009. С.252–254; Голышев И.А. Богоявленская слобода Мстёра: История, древности, статистика и этнография // Труды Владимирского губернского статистического комитета. Вып.IV. – Владимир, 1865. С.27–28.

26. Вероятно, число единоверцев достигло внушительной величины, что побудило к постройке церкви. Первые единоверческие приходы по Владимирской губернии появились к 1830-м годам. По-видимому, здесь, как и повсеместно, начиная с 1840-х годов, экономические интересы побудили старообрядцев переходить в единоверие и толки, приемлющие брак. См.: Борисов В.В., Мозгова Г.Г. Фотограф родом из Мстёры. – Владимир, 2007. С.17. Также: Хохлова Т.А. Старообрядчество и развитие рыночного уклада в России. – М., 1997. С.16.

27. Борисов В.В. Единоверие в слободе Мстёре Вязниковского уезда Владимирской губернии //Старообрядчество: История. Культура. Современность. – М., 2002. С.67; Он же. Мумриковы //Старообрядчество: История. Культура. Современность. Материалы. – М., 2002. С.123–128; Борисов В.В., Мозгова Г.Г. Фотограф родом из Мстёры. – Владимир, 2007. С.18–19.

28. Майков И.М. Панин Виктор Никитич // Русский биографический словарь /Издан под наблюдением А.А.Половцова. Т.13. – СПб., 1902. С.178–188.

29. Борисов В.В., Мозгова Г.Г. Фотограф родом из Мстёры. – Владимир, 2007. С.14.

30. Голышев И.А. Богоявленская слобода Мстёра: История, древности, статистика и этнография // Труды Владимирского губернского статистического комитета. Вып.IV. – Владимир, 1865. С.6.

31. Голышев И.А. Богоявленская слобода Мстёра: История, древности, статистика и этнография // Труды Владимирского губернского статистического комитета. Вып.IV. – Владимир, 1865. С.41. В 1900 году Н.П.Кондаков, посетивший Палех, Мстёру и Холуй, писал, что в это время по статистике в Мстёре числилось 600 иконописцев, но на самом деле все население, насчитывавшее три с половиной тысячи человек, кроме мастеров сапожного ремесла, жило за счет иконописи. – См.: Меркулова Т.Н. Развитие мстёрской иконописи в XVIII – нач.ХХ в. (по материалам Владимиро-Суздальского музея-заповедника) // Материалы исследований /ГСВМЗ. Сост.А.А.Тенёткина. Сб.5. – Владимир, 1999. С.157–158.

32. Меркулова Т.Н. Из истории мстёрского иконописания (по материалам ГАВО) // Материалы исследований /ВСМЗ. Сост. А.А.Тенёткина. Вып.7. – Владимир, 2001. С.147.

33. Добронравов Н. Слобода Мстёра. Статистический очерк // Труды Владимирского губернского статистического комитета. Вып.2 /Под ред. [К.Н.] Тихонравова. – Владимир, 1864. С.167.

34. Кызласова И.Л. Московские собиратели «греческого письма» // Наше наследие. 1992. №5. С.6–11.

35. Георгиевский В.Т. Иконописцы-суздальцы (Поездка в сс.Мстёру, Холуй и Палех) // Русское обозрение. Т.32. Март. – М., 1895. С.202.

36. Борисов В.В. Род крестьян предпринимателей Крестьяниновых слободы Мстёра. // Материалы областной краеведческой конференции (14 апреля 2006 г.). Т. 2. - Владимир, 2007.

37. Меркулова Т.Н. Из истории мстёрского иконописания (по материалам ГАВО) // Материалы исследований /ВСМЗ. Сост. А.А.Тенёткина. Вып.7. – Владимир, 2001. С.147–148.

38. Борисов В.В., Мозгова Г.Г. Фотограф родом из Мстёры. – Владимир, 2007.

39. РГИА. Ф.1488. Оп.5. Д.47. ОП–1851 г. [Общий архив Министерства путей сообщения] Образцовые фасады крестьянских домов, постоялого дома с гостиницею и дома для помещика по линии шоссе. [Высочайше утверждено.] С.-Петербург, 11 января 1851 г.

40. Илларионов В. Памяти И.А.Голышева // Русское обозрение. 1897. №1. С.378–383; Воспоминания И.А.Голышева. 1838–1878. // Русская старина. 1879. Т.24. С.753–772 и Т.25. С.353–356; Двадцатипятилетняя деятельность И.А.Голышева бывшего крепостного крестьянина-самоучки. 1861–1886гг. – Владимир, 1886; Двадцатипятилетний юбилей учено-литературной и художественной деятельности И.А.Голышева /Сост. од ред. Н.С.Стромилова. – Владимир, 1887; Пятидесятилетие книжного и картинного производства фирмы И.А.Голышева в слободе Мстёре Вязниковского уезда, Владимирской губернии. 7 декабря 1844–1894. Краткий очерк. – Владимир, 1895; Смирнов А.В.[Составитель] Переписка И.А.Голышева с разными учеными лицами. – Владимир, 1898.

41. Воспоминания И.А.Голышева. 1838–1878. // Русская старина. 1879. Т.24. С.767.

42. Иконописание во Владимирской губернии // ВЕВ. 1906.№33. С.484.

43. Иконописный сборник. Вып.1. – СПб., 1906. С.68–87.

44. См., например, переписку В.Т.Георгиевского – одного из кураторов реставрации древней иконописи и монументальной живописи и во времена Комитета, и в советское время – с  И.Э.Грабарем.

45. Тренёв Д.К. Иконопись мстёрцев – М., 1903. С.15.; Меркулова Т.Н. Из истории мстёрского иконописания (по материалам ГАВО) // Материалы исследований /ВСМЗ. Сост. А.А.Тенёткина. Вып.7. – Владимир, 2001. С.147–148.

46. Кызласова И.Л. О проблеме подделывания и копирования икон в XIX – начале ХХ века // Искусство христианского мира : Сб-к статей. Вып.2. – М., 1998. С.67–70.