 Среди красот Владимирской земли,Есть низменное место Ромодани.
Царём удел тот князю был подарен,
И князя Ромоданским нарекли.
Там в пойме двух прозрачных, тихих рек,
Что Клязьме в дар свои приносят воды,
Уж насадили люди огороды
И возводил посёлок человек.
Вот первый храм кресты свои воздел,
Звонарь будил окрестные селенья.
Его, заслышав, в поле, в борозде
Творили люди крестное знаменье,
И дали безымянной слободе
Название «Погост Богоявленья».
Название «Погост Богоявленья».
У князя граф купил погост, потом
И на горе возвёл роскошный дом,
С балконом и колоннами творенье.
Наверное, по графскому приказу,
Блюдя устав церковный и канон,
Над липовыми досками икон
При свете ламп склонялись богомазы.
Здесь в тишине, где даже вздох затих,
Хранящий кисти точное движенье,
Рождался светлый образ словно стих,
Как плод души в минуты вдохновенья.
Почёт иконописных мастерских
Снискало графа Панина именье.
Снискало графа Панина именье,
Почёт и славу шумного села.
Здесь ярмарка товарами цвела,
С окрестных сел слеталось населенье.
Скрипел доской Торговый старый мост.
Телеги шли по улочке наклонной.
По Сотеннной, Кузнецкой, Миллионной
На ярмарку спешили. В наш погост.
Шумела площадь, красками сверкая.
Возы тащились в уличной пыли.
Товары были даже из Китая.
Звенела медь и брякали рубли.
С лотков девчонкам ленты продавая,
Отсюда коробейники пошли.
Отсюда коробейники пошли.
Как в старой русской песне говорится,
Они несли с собой парчу и ситцы,
Иконы, книги, ленты, миткали.
Шагая часто тропкой неторёной,
И заходя во храмы деревень,
Они снискали прозвище офень,
Что значит «православный» иль «крещёный».
Уж тех купцов давно в помине нет.
Не ходят больше в города и веси.
О них писал великий наш поэт.
А мы их вспоминаем только, если
Услышим то, что помним с детских лет:
До глубины пронзающие песни.
До глубины пронзающие песни,
Слагает наш талантливый народ.
Мы с ними в радость, в горе и в поход.
Всегда поём, когда бываем вместе.
О том, как мчится тройка в чистом поле.
И вспомним про забытый хуторок.
Про каторгу, Сибирь и про острог,
И как бежал бродяга из неволи.
Ну, а потом, когда затянут «нашу»
Напев такой знакомый и простой.
Про то, как тонко пряла дева пряжу,
Затянет вдруг парнишка молодой.
И песни про красавицу Дуняшу
Пленяют нас своею красотой.
Пленяют нас своею красотой
Владимирщины скромные пейзажи.
Где храмы в куполах, как будто стражи
Хранят незримо вечный их покой.
Когда посмотришь с графского балкона,
Увидишь колокольню, где как встарь,
Раскачивает колокол звонарь
И наполняет дали мерным звоном.
И звон дрожит старинною кантатой
Над всей Богоявленской слободой.
Вечерней мглой стога в лугах объяты.
Лишь облака светящейся грядой,
Горя в лучах далекого заката,
Рисуют свой орнамент золотой.
Рисуют свой орнамент золотой,
Выводят кистью тонкие узоры
Художники уже поселка «Мстёры»,
Что был «Богоявленской слободой».
Но постепенно промысел иконный
В среде иконописцев тихо гас.
Не нужен стал советам кроткий Спас!
И сильно поредел приход церковный.
Как раньше церковь фресками цвела!
Просторный храм был от народа тесен.
Теперь уж не звонят колокола
И к алтарю крадется гниль и плесень.
Какая роспись прежде здесь была,
Потомкам нашим будет неизвестно.
Потомкам нашим будет неизвестно,
И в этом наша сложится вина,
Коль позабудем предков имена.
Здесь покаяния смешны и неуместны.
Как будто в древней книге письмена
Нанесены рукою летописца,
Деяния, события и лица.
Пусть упадет забвенья пелена!
Князья, купцы, художники и графы
Оставили здесь след свой навсегда.
Мы не хотим и не имеем права
О них забыть. Как будто бы предать!
Стереть обычаи, традиции и нравы.
Тогда и нас не вспомнят никогда!
А.Р.Гаун. 2010 год.
Фото Владимир Борисов.2001 год | 
