Давненько не проходил я той стороной, а потому, может, кто и встретится се­годня в Акиншине. В сере­дине же восьмидесятых уго­лок тот был нежилым. По­мнятся лениво плывшие по небу летние облака, предве­щающие устойчивость сено­косных дней. Травы вымахали до пояса, косить бы пора, а в Акиншине — ни души. От бывшего села тянуло, скукой и запустением. Одиноко лишь стояла Казанская церковка с облезлыми стена­ми да обшарпанными прое­мами оконных глазниц. Храм, казалось, терзался от бе­зысходности. Чудилось, что вроде слышу его мольбу о том, что где, мол, вы люди добрые, вертайтесь-ка на свою малую родину. Но кто мог услышать храмовый зов, если все давно поустроились на житье во Мстёре, Вязни­ках, в иных местах?

Село и окрестные деревни в девятнадцатом веке счита­лись «владельческими». В Акиншине находилось во­тчинное правление. После Ромодановских, как явствует из книги «Описание церквей и приходов» 1896г., хозяева­ми    села    в    разное    время были: княгиня Ульяна Одоев­ская, П.К.Салтыков, князь Ку­ракин, Д.П.Приклонский. В 1890-х годах Акиншиным владел Н.А. Жеребцов.

В истории села Акиншино в 1843 году отмечено откры­тие народной школы. Обуча­лась в ней сельская детвора, до 90 человек ежегодно. И такое неудивительно. Де­ревни были тогда много­людными. Вот какими они описаны в монографии свя­щенника К.Веселовского «Ле­топись села Акиншино Вязниковского уезда» в газете «Владимирские губернские ведомости», 1877 год, №31, часть неофициальная: Акиншино — село, 32 двора, 198 жителей, Зубариха — де­ревня, 14 дворов, 95 жите­лей, Городок — 7 дворов, 37 жителей и т.д.

Село Акиншино автором монографии запечатлено «на левом берегу реки Тары...,на восточном краю возвышен­ности, постепенно склоняю­щейся со всеми пристройка­ми села к реке. Село окружа­ли: с юго-востока — Тара, северо-востока — Ивановс­кий овраг, названный так за соседство с селом Иваново-Спасским.

Крестьяне округи хлебопа­шествовали. Правда, земли подзолистые, неплодород­ные, с урожаями туговато складывалось в каждом году, но выходили из положения.Доходным считалось офенство здесь. Офени — разъ­ездной, удалой народ, владе­ли даже своим разговорным офенским   языком.

В семьях офенями стано­вились старшие братья, се­стры, явившие нам образы «доброго молодца», «крас­ной девицы». Жизнь офеней была трудной, сопрягалась порой с риском, опасностя­ми. Торгуя товаром, оказыва­лись на Урале, в Сибири. В поисках рынка сбыта по приличной цене проезжали на подводах тысячи верст. Изначально же будущий коробейник заключал договор с лавочником или купцом, кустарем или иконописцем, забирая товар по цене, кото­рую предлагал поставщик. Поставщик и офеням отдавал товар самый залежалый, не­ходовой. Допустим, лавочник отдает офене товара на сто рублей серебром, и офеня после распродажи должен эту сумму лавочнику вернуть. А что продаст дороже — все становилось прибылью коро­бейника. Если товар продан и с поставщиком произведен полный расчет, то получал деньгами вознаграждение  и новую  партию    товара.

По данным «Памятной книжки» 1885 года только  в одной Мстерской волости офеней насчитывалось под тысячи. Были они в приход­ских деревнях села Акинши­но. Например, в Зубарихе на 122 жителя приходилось 30 офеней, в Яблонцах на 195 жителей — 25 офеней и так далее.

Традиционный промысел офенство прервался после 1917 года. В коллективиза­цию подворья офеней попа­ли под раскулачивание. В го­сархиве Владимирской обла­сти обнаружились секретные документы Вязниковского РИКа 1929-1930 годов, разо­сланные в свое время по сельсоветам как проводить раскулачивание. И пошли тогда по деревням коллективизационная круговерть. Большевики, Со­ветская власть остались глухи к мольбам раскулачиваемых, что они все имущество наживали честным трудом. Отби­рались лошади, скот, зерно, картофель, деньги, строения, ценности. Оставлялось только то, что на хозяине. Правда, тулупы тоже отбирали, как роскошь.

Вся территория Мстёрской волости на момент коллективизации была разделена по сельсоветам. Согласно переписи населения 1926 года раскулачивались те крестьянские под­ворья по деревням, которые попали в графу «прочие». Бывший акиншинский при­ход стал выглядеть теперь, другим образом. В селе Акиншино число крестьянских и прочих дворов насчитывало соответственно 26 и 5 дворов, население 123 человека, деревня Медведево  11 крестьянских дворов и 40 человек, деревни Лосье—10 кресть­янских дворов и 59 жителей и так далее. В числе раскула­ченных оказались священнос­лужители села Акиншино, офени.                                       

Коллективизация, по до­кладам из сельсоветов, про­шла успешно. В деревнях пошла колхозная жизнь. В се­ле Акиньшино колхоз назы­вался «Трудовик»,в деревне Зубариха — имени М.Горького, в Медведеве — 15 лет Октября, в Свинове — имени Сталина... За два десяти­летия существования колхо­зов хозяйства пришли в yпадок, как и сами деревни. С начала 50-х годов начался массовый отход крестьян в города.

Из всех акиншинских де­ревень чудом сохранилось Черноморье и то благодаря близости к деревне Раменье — отделения совхоза  «Мстёрский».

Причин колхозного упадка достаточно.И нет нужды о них говорить. Сейчас задача стоит другого плана —как восстановить  деревни опять, хотя бы частично.Предпо­сылки  для  этого уже  есть. Замечено, когда тяжело в городе с продовольствием го­рожане тянутся  к сельской местности. И всё может стать, что село Акиншино с его деревнями скоро зады­мится трубами изб.

Н.Померанцев, краевед.

Газета "Маяк",1994 г.